Главная Регистрация Вход RSS

В трудовой армии немцы со всего союза

… Мы не можем, хоть бы и очень хотели, перечислить по именам всех, «кого шлепнули взлет, кто ушел под лед, кто в мерзлую землю вмерз», на Колыме, на Умальте, в мордовских лесах в подлые годы советских репрессий, но прослеживаем жизнь Сталина, Ленина, Берии чуть ли не по минутам. Вообще обидно помнить палачей и напрочь забывать о жертвах!
Но это свойственно людям, а ведь судьбы простых людей ложатся кирпичиками в огромное здание человеческой истории, как и судьбы государственных мужей, полководцев, ученых, писателей, художников. Просто одни хорошо видны историку-наблюдателю, а другие нет. Но ведь это не значит, что других не было, что у них не было своей жизни, своей судьбы . . .
Прииск Умальта начали осваивать силами заключенных во главе с чекистом М.М. Саруханяном (майор УЛАГа МВД). Приказом УНКВД Хабаровского края был сформирован Умальтинский ИТЛ. Заключенные поступали на рудник в рваной одежде, дырявых сапогах, по мере возможности им выдавали со склада новую спецодежду, обувь, и люди были благодарны. Отплачивали добросовестным, напряженным трудом.
По приказу ГОКО и СНК СССР от 07.10.1941 г. военкоматы мобилизовали немецких граждан со всего бывшего Союза (особенно много было с Волги, из Омска, Приамурья и других мест) в трудовые армии для работы в промышленности.
На Умальту их прибыло 1 150 человек, в трудовой армии из немцев были организованы колонны №№ 1, 3, 4, 5.
Сталин расправляется с «пятой колонной», о которой хвастливо заявлял Гитлер.  
Немцы были на учете у начальника лагеря.
На руднике и зеки, и немцы жили за колючей проволокой (каждые в своей зоне).
В 1946 году немцам разрешили вызывать к себе семьи. После демобилизации из трудовой армии в 1946 году они были оставлены на вечное спецпоселение.
С окончанием войны поток репрессированных пополнился новыми категориями граждан: вернувшиеся из немецкого плена, после проверки в фильтрационных лагерях, приказом Совмина СССР от 29.03.1949 г. и директивой МВД СССР от 20.04.1946 г. направлялись на спецпоселение сроком на шесть лет (с 1946 по 1952 гг).
Из рассказа Генриха Завацкого: «Спецпоселение находилось в поселке Умальта. Там действовали два закона: «Закон - тайга, медведь - хозяин» и «Выживает сильнейший».
«Политические» жили в плохо отапливаемых бараках, добывали молибден и известняк. Люди ходили в рванье в жуткие морозы. В декабре и январе температура опускалась до минус 55, минус 58 градусов Цельсия, а иногда и до минус 63 градусов Цельсия.
Рядом находилась зона для уголовников-рецидивистов. Наверное, эти убийцы, воры и насильники были очень нужны Родине живыми и здоровыми, ведь в такие морозы их не водили на работу. Политические заключенные выходили на работу всегда, о послаблении для них не могло быть и речи. НКВД не жалел никого...
Немного позже Сталин издал приказ - «всех граждан немецкой национальности сослать в колонии, при этом семьи обязательно разъединить».
Из рассказа Марии Завацкой: «Всех мужчин согнали на площадь перед сельсоветом. Член правления, не помню его фамилии, держа в руках штык-нож (война еще шла), зачитал приказ Сталина.
После мужчин посадили на грузовики и увезли.
Настало время и для женщин. Нас тоже с помощью винтовок согнали на колхозную площадь. Мы взяли с собой детей. Но правление приказало направить их в детские дома, а женщин - в трудовые колонии. Когда у нас отнимали детей, стоял вой и плач. Каждая женщина прощалась со своими детьми навсегда. Потом нас увезли.
Но детей в детские дома не отправили - маленькие, и они вернулись домой, где уже орудовали энкавэдэшники, которые забрали все, что считали нужным».
Марию Германовну, мать Марии Завацкой, из-за возраста не отправили в трудовую колонию, а оставили в колхозе на принудительных трудовых работах. Работала целыми днями, сидеть с внуками и младшим сыном могла только по воскресеньям. 
Война, есть нечего, сын Марии Германовны и ее внуки ходили по деревням и попрошайничали. Иногда подавали, а чаще домой приходили ни с чем. Так и засыпали все четверо голодными.
Тем временем, Марию направили в поселок Хор на заготовку леса.
Женщины пилили лес, несли его к реке и сплавляли вниз по течению. В лагере царил произвол: охранники издевались над людьми по любому поводу, насиловали красивых девушек. Рассказывали, что в мужских колониях горящими углями прижигали кожу. Неугодных могли без суда и следствия пристрелить за попытку к бегству. Никто не роптал, всем хотелось жить, надежда на скорое освобождение жила в каждом сердце. Как ждали эти бедные женщины окончания войны!
Из воспоминаний Лилии Михайловны Саяпиной: Нас выгнали из дома, который взрослые строили вечерами, под открытое небо, не пожалели даже сестру с трехмесячным ребенком. Отобрали огород, который раскорчевали родители. Лето прожили в курятнике, спали в нем и на крыше. Большой стол сделали на улице, печка тоже была под открытым небом. Осенью попросились к соседям Улизко в коровник (у людей отобрали скот, поэтому коровники были пустые) и жили там три года. Было голодно, варили лебеду, заготавливали ягоды, грибы, орехи.
Потом Наталья с мужем купили домик, мы все переехали жить к ней. Две кровати, а остальные спали на полу. Прожили там пять лет...»
Согласно положению спецпоселенец не мог покинуть территорию без разрешения коменданта.
Самовольная отлучка расценивалась как побег, и наступало уголовное наказание. Все взрослое население регулярно отмечалось в спецкомендатуре.
В 1936 году вышло постановление о разрешении выезда молодежи на учебу.
Старшая сестра Настя уехала в Благовещенск, а в 1940 году Нина уехала учиться дальше после окончания семилетки. В 1942 году окончила семь классов Лида и пошла работать на ЦЭС дежурной электрощита».

Из книги «Страницы военной истории нашей писала и ты, Умальта»

Источник:

В трудовой армии немцы со всего союза // Рабочее слово. – 2017. – 20 июля. – С. 7
 

При копировании обратная ссылка обязательна!