История семьи Милак в истории российских немцев
Елена Андреевна Милак, дочь репрессированных немцев – Андрея Адольфовича и Зузаны Генриховны, уже более 10 лет собирает архивные документы, печатные материалы и всевозможную информацию о судьбах российских немцев.
«Всё началось в 1991 году, когда меня избрали делегатом от Хабаровского края на Всесоюзный съезд немцев СССР, который проходил в Москве, - рассказывает Елена Андреевна. – Это были незабываемые дни. Я узнала много интересного, познакомилась с новыми людьми, приобрела несколько книг. Так у меня появилась информация о первоистоках. Но в истории российских немцев
существует много пробелов, утерянных страниц. Собирать архив своей семьи – задача нелегкая. Для этого необходимо изучение самых разных источников: семейных документов, архивных материалов, прессы, воспоминаний и т.д. Удаленность Чегдомына от тех мест, с которыми связан длительный период в истории моей семьи, осложнила задачу. Но на удачу в Хабаровске, в немецком культурном центре
моей племяннице предложили написать реферат на тему «История моей семьи в истории российских немцев». В подготовке материалов ей помогала бабушка (моя тетя) Пелипас Мария Генриховна. В результате поисковой составили генеалогическое древо, в котором имеются интересные сведения со стороны бабушки о 10 поколениях с 1752 года и со стороны деда о 8 поколениях с 1800 года. Причем кроме имен, фамилий и дат рождения и смерти там указаны названия деревень и сел, время переезда предков из Западной Пруссии. Попала к нам и карта колонии Заградовка, где жил мой дед на Украине, и план украинской деревни, где родилась моя бабушка. Сохранились фотографии моих прадедов и даже прапрадеда. И вот, имея этот богатый материал, я захотела все это собрать воедино. Ведь мы с сестрой и братом являемся последними прямыми потомками немцев, живущих в России, мои дети уже наполовину русские. Работы еще очень много, нужно найти материалы по истории со стороны родственников отца…
Также в нашей семье есть реликвия – немецкая деревянная кукла¸ сделанная руками моей тети в 1945 году Мы зовем ее Аннушка и передаем из поколения в поколение».
Политические репрессии – это целая эпоха в жизни нашей страны, горькая и страшная. Только в 1989 году Советское государство признало преступное беззаконие и варварские акты, совершенные сталинским режимом в отношении принудительного выселения советских немцев. Эта участь постигла и Милака Андрея Адольфовича.
До войны его семья проживала на границе с Китаем в селе Розенталь Тамбовского района Амурской области. Маленькому Андрею едва исполнилось восемь лет, когда началась Великая Отечественная война, и всех немцев (четыре колхоза) как неблагонадежных насильно переселили в Селемджинский район той же области. В 1942 году всех мужчин от 16 лет, отобрав паспорта, забрали в трудовую армию. Отец Андрея попал в Умальту, где его направили на строительство дороги, по которой вывозили молибден. Проработал он в тяжелейших условиях всего полгода и умер от недоедания и непосильного труда.
После Победы фронтовики возвращались домой, в семьи, а из Умальты мужчин-немцев не отпустили, потому что работы было много, а людей не хватало. В шахте трудились и заключенные. Жили они в отдельных бараках на окраине поселка, на работу ходили под конвоем с собаками.
В 1947 году немцам разрешили воссоединиться со своими семьями. Жены с детьми переселялись в Умальту к своим мужьям, отцам, а Андрей с мамой и старшим братом отправились к родственникам.
Несмотря на то, что война закончилась, немцы чувствовали себя пленными. Рудник – секретный объект, въезд и выезд с особого разрешения. Раз в месяц всем необходимо отмечаться в комендатуре.
«Однажды был такой случай, - вспоминает Андрей Адольфович. – в 1952 году врачи из Умальты дали мне направление на операцию в Хабаровск. Поезд тогда отходил со станции Ургал-1. Приехав в Чегдомын, я отметился в комендатуре, как было положено. В Хабаровске на перроне ко мне подошел человек в штатском и сказал, что будет везде сопровождать – чтобы не сбежал. Вместе поехали в больницу. После приема врача, «хвост» зашел к хирургу и осведомился о моем заболевании, после чего дал номер телефона, чтобы я периодически звонил и отчитывался о своем месте пребывания».
Под надзором комендатуры прошли долгие семь лет. Но несмотря на тяжелые условия, молодость и желание жить полноценной жизнью брали свое. За это время Андрей Адольфович встретился с будущей женой, Зузаной Генриховной, которая трудилась на шахте в маркшейдерском отделе. «Мне тогда было 23 года, ей – 21, - вспоминает А.А. Милак. – Сыграли свадьбу, и вот уже 54 года вместе. В 1956-м родилась дочь Лена, а через 2 года – сын Саша. Младшая дочь Света появилась на свет уже в Чегдомыне в 1963 году. Жизнь шла своим чередом: в поселке работал прекрасный клуб, я участвовал в самодеятельности».
Только в 1954 году нам, немцам на спецпоселении, выдали паспорта, и мы могли выехать с рудника. Наша семья решила остаться, заключив договор на работу (по его условиям год стажа шел за два). По его истечении в 1960 году переехали в Чегдомын. В то время уже шли разговоры о закрытии рудника, который действительно перестал работать в 1961 году. Заняли денег у родственников, купили домик. С полученными водительскими правами еще в Умальте в 1958 году стал трудиться водителем. Мне повезло, что прежняя работа (слесарь по ремонту оборудования) на здоровье не отразилась, а вот бурильщики, крепильщики, откатчики дышали молибденовой пылью, похожей на цемент, которая оседала в легких.
«Так уж сложилось – ничего плохого не сделал ни русским, ни стране, а часть жизни прожил как заключенный лишь только потому, что по национальности немец», - закончил Андрей Адольфович.
Источник: «Люди горной Умальты. Воспоминания», составители Н.С. Подгорнова, О.В. Лештаева, Э.М. Сафронова, 2015 г.
