Софийск… посёлок золотодобытчиков, об его истории, жителях, природе рассказывает наш внештатный корреспондент Евгений Корякин.

Голубые пески
В самом слове – Софийск - сквозит прозрачная, как белые ночи, печаль. Почему так назвали посёлок? Разное говорят. Будто бы уже на исходе золотой лихорадки владел здешним прииском один предприниматель. И была у него дочка - Софийка. Однажды сорвалась она с крутого берега, упала в реку. Неширокая, но стремительная и крутит водовороты. Не отдала река своей добычи. Похоронили Софийку на горьком приискательском кладбище. А память о ней осталась в имени золотого северного посёлка, бросившего в таёжном распадке десяток-другой брусчатых домиков.
Никнут в полуденном зное душистые черёмуховые палисадники. Уютно поскрипывают под шагами редких прохожих широкие плахи деревянных тротуаров. Редко-редко пропылит по пустой улице директорский газик. Как море в пустой раковине, шумит светлоструйная Олга – недобрая горная река. Сквозь стеклянные волны разноцветным узором играет каменистое речное ложе. Световые зайчики бегают в густом зелёном убранстве прибрежного тальника. Вечерами на тёмном закатном фоне чётко рисуется синий силуэт – Эзоповский перевал. Совсем, кажется, рукою достать до неба.
С самолёта Софийск – это горсть жёлтых кубиков, а кругом голубоватые отвалы, ребристые, как стиральная доска. Драга с высоты птичьего полёта напоминает цинковый ящик. Пришло на память умилительное недоумение одного автора: как, мол, смогли доставить на горную кручу этакую махину. Уму непостижимо! Его наивному представлению рисовалось, что драга поднимается к истоку золотого ключа, так сказать, своим ходом, в полном собранном виде.
В конторе маркшейдеры показали мне толстую прошитую папку: извлечение из истории прииска. Ста лет ещё не минуло. Пережили эти места бурные, как паводок, годы золотой лихорадки. Ниманская кампания. Старательский лоток и «американка». Спиртоносы, охотники за контрабандистами. Алчность людская, жажда наживы, стяжательство, царь-голод разбудили к суетной, сумасшедшей жизни молчаливые до той поры угрюмые горы. Голубые недра земли, вывернутые к полуденному свету, нелегко отдавали призрачные крупинки.
Когда за кушаком матерел, наливался тяжестью кожаный мешочек – всё, что удавалось утаить от десятников компании - бедалага-старатель навострял лыжи на юг, к Благовещенску. Ждал его выстрел жиганный из-за куста, где-нибудь в глухом потаённом урочище.
16 тысяч рабочих кормилось на приисках в пору наибольшего расцвета. Золото брали хищнически, выборочно и потому ранили безбожно почву, разрезали, безобразили её промытыми отвалами, оставляя металл в недрах, снимая самую пенку. На старых выработках буйно благоденствует жимолость. В Софийске её собирают вёдрами – особо терпко-сладкого, неповторимой прелести вкуса. Ягодников остаётся всё меньше и меньше. Там, где старатель, простираются сегодня дражные полигоны.
Драга в ходу. Стальные ковши чередой плывут в недра плавучей фабрики, роняя каскады жёлтой влаги. Огромное коробчатое тело напоено грохотом – вращается промывочная бочка. Центробежная сила отбрасывает тяжёлый металл к дырчатым стенкам – он проваливается на сетчатые бутары с резиновыми ковриками. Чтобы взять промывку, отключают левый или  правый насос, оставляя на ходу один из них. Сполощицы смывают пульпу в специальное устройство. Здесь золото промывается до чёрных шлихов и прокаливается. Доводку делает специалист высоко класса, – вручную на деревянном лотке встряхивая промывку и отдувая железистые примеси. В специальном помещении орудует доводчик. В дальнем детстве, помню, наша бабушка так же вот просеивала муку и ставила нас босыми ногами на тёплую белую порошу…
Е.Корякин.
 

Источник:
Корякин, Е. Голубые пески /Е.Корякин // Молодой дальневосточник. – 1971. – 15 августа. – С.З