Царский тракт

Во второй половине XIX века в районе нынешнего поселка Софийск, на южных отрогах хребта Эзоп, были разведаны месторождения россыпного золота. Для передвижения груженых обозов от Софийска к морю, в 1874 г. была построена специальная дорога, теперь называемая «Царской». В крутых склонах сопок вырубали горизонтальные террасы, через глубокие распадки перекидывали мосты из мощных бревен, топкие участки укрепляли гатями.
Хотя никакого обслуживания и ремонта дороги не производилось, по крайней мере, со времен революции, значительный ее участок сохранился и по сей день. Дорога проходит от поселка Софийск на территорию заповедника, следует по правому берегу Правой Буреи, затем пересекает ее и уходит по р.Бурейка на перевал Дуссе-Алиня. В советское время почти параллельно Царской дороге была проложена линия связи, в настоящее время не действующая.
До образования заповедника Царской дорогой активно пользовались охотники и старатели. Сейчас по ней производится заброска сотрудников заповедника на Правую Бурею и на хребет Эзоп.
Еще несколько лет назад перегон от кордона Ниман до зимовья Медвежье был проходим для автомобильного транспорта. Теперь же ручьи, стекающие с мари, размыли участок в несколько сот метров, и переброску грузов на зимовье приходится осуществлять вручную.

На обочинах Царской дороги встречаются небольшие сооружения из каменных блоков, которые местные жители называют «печками». Ширина их в основании – 1-1,5 м, высота – 0,5-1 м. Крыша «печек» либо состоит из одной цельной плиты, либо представляет собой слой небольших плотно уложенных камней. Под крышу подложены металлические полосы. В одной из «печек» имеется отверстие «для дымохода».
По всей вероятности, это кумирни, сложенные китайскими рабочими, которые были заняты на строительстве дороги.

источник: zapbureya.info/var.html

Пожалуй, никто не будет оспаривать мнение, что Дальний Восток – край контрастов. И климат его – один из факторов, это подтверждающих. Когда в долине самой большой реки еще тепло и первые признаки осени проявляются в только начинающей увядать листве, здесь, в верховьях одного из крупнейших притоков Амура – реки Бурея, осень полноправная хозяйка.
Это время, пожалуй, самое приятное для путешествий хотя бы потому, что нет комаров – этих мелких кровопийц, способных испортить самые приятные впечатления.
Привлекла мое внимание в этих местах старая дорога, которая до сих пор называется «царской».  
Старое зимовье, собственно, от которого я и собираюсь начать свой путь, стоит на высоком берегу резной террасы. Крыша, которая когда-то лиственничным корьем, давно истлела. Только жерди торчат, словно ребра скелета, над почерневшим от времени срубом. Пустые глазницы окон. Вокруг осенняя тайга, темные дождевые тучи цепляются за вершины сопок. Настроение тоскливое и от невозможности видеть и говорить с людьми, когда-то проживающими здесь.
Кстати, эти развалины до сих пор сохранили свое название – зимовье Павловского. Так называют его местные жители, так оно и обозначается на топографических картах.
Кто знает, сколько людей, едущих, по старому тракту, останавливались у этого самого Павловского, спасаясь от дождя, снега, пурги, морозов. О чем говорили эти люди долгими зимними ночами много лет назад у жарко натопленной печки. Кто знает?
Стояли такие зимовья по всей дороге через каждые 15-20 километров. Отдохнув, выпив чаю, путники уходили дальше.
Дорога соединяла когда-то Софийск и небольшой поселок Веселая Горка, расположенный на берегу небольшой речки Семитка – притока Амгуни. Свое название поселок получил за обилие хмельного люда в славные старые времена. При 60-ти постоянных жителях поселка в нем было три кабака, в которых день и ночь веселились пришлые вольные старатели.
Вверх по крутому склону сопки уходит узкая тропа, она и выводит на сам тракт.
Совсем не ожидал, что сохранится дорога так хорошо. В осенней тишине так и кажется, что сейчас из-за ближайшего поворота, скрипя всеми четырьмя колесами, покажется телега, запряженная лохматой лошаденкой, и бородатый мужик спросит: «Далеко ли собрался, мил человек?»
Да нет, не далеко. Пройти по колее, которую натоптали-наездили люди в поисках лучшей доли. Шарахались по просторам российских окраин, порой не отдавая себе отчета – что же наконец они ищут. Или долю лучшую, или эта «лучшая» и заключается в вечных поисках ее.
История освоения бассейна Буреи насыщена такими событиями, что, возьмись описывать это великое и вместе с тем трагическое заселение писатель, думаю, по романтизму и увлекательности протекающей здесь в старые времена жизни описание затмило бы рассказы Джека Лондона об освоении Клондайка.
Золото. Вот что влекло в эти совсем неласковые края искателей приключений, авантюристов, а зачастую и просто преступников.
Эти люди выколачивали из мерзлой земли золото, охотились, строили зимовья и поселки, валили вековые деревья, пили водку, дрались, грабили и – в общем, осваивали новую дикую землю.
Осень в северных краях не отличалась многоцветьем. Лиственница – это хозяйка северных лесов – только короткий период будет в своем осеннем наряде, но скоро опадет и хвоя и тайга станет унылой и серой. А пока на общем, радующем взгляд желтом фоне, ярко светятся красные листья бузины и калины, и в придорожных брусничниках блестят темно-красные ягоды.
Сейчас мало кто помнит, когда начала строиться дорога. Может быть, в каких-нибудь архивах и сохранились данные о строительстве, но по рассказам старых жителей Софийска, которым рассказывали еще их прадеды, начали строить дорогу в конце прошлого века, когда впервые заговорили в этих местах о золоте. Она должна была связать Софийск и селения на нижнем и среднем течении Амура. Вдоль нее располагались прииски, с нее уходили в глухую тайгу старатели.
Правда, говорили о том, что в 1914 году строительством занимались и пленные австрийцы.
Как бы там ни было, она прекрасно сохранилась. Это, конечно, не та дорога, которая была до того, как ее забросили. Но все же вдоль склонов в долину спускается отличная колея, по которой хоть сейчас можно поехать. И только в долинах рек она поросла небольшими деревцами и кустарником. Сохранились и деревянные мосты, правда, ходить по ним нужно с осторожностью.
По заросшему толстым слоем мха настилу проходит узкая тропа. Уже много десятилетий не пользуются этими мостами люди, и получается, что они неплохо служат всевозможному зверью.
Конечно, время не щадит никого и ничто. И доживают свои последние десятилетия мосты, рушатся зимовья, где отдыхали и отогревались абсолютно незнакомые люди, которых свели вместе в глухих лесах мороз, пурга, дорога.
На третий день выхожу, наконец, к лесному кордону. Кажется, что хозяин дома.
С разными людьми приходилось встречаться в тайге, но встреча с этим человеком была совершенно неожиданной.
Володя Алифанов – лесник и художник. Живет в тайге, рисует тайгу. Ищет, как говорит он, «свой стиль», свое направление. Чудак? Навряд ли. У каждого человека свое понимание мира, своя жизнь. Уже два месяца не видел он ни одного человека. И нам было о чем беседовать. Всю ночь провели мы в разговорах и к утру решили вместе сходить на несколько дней в самые верховья Буреи. Тем более, что место там по-своему примечательное.
Художник он и есть художник: где бы мы не останавливались на отдых, доставал Владимир блокнот, и на бумагу ложились очертания гор, тайга, берега каменистой реки. Может быть, эти эскизы со временем превратятся в картины. Во всяком случае, мой спутник хотел бы создать серию таких произведений.
Ночь проводим в предгорьях в сухом русле реки. Маленький горностай, возмущенный неожиданным соседством, долго пытается втолковать нам все, что о нас думает.
Утро. Еще не рассеялся туман. Мы начинаем подъем. Примечательно это место тем, что здесь в самых истоках сходятся вместе четыре горных хребта.
С северо-запада подходит сравнительно небольшой по протяженности и высоте Харгинский горный хребет. С запада громадин Эзоп, высотные отметки которого превышают 2000 метров. Хребет Дуссе-Алинь, не уступающий Эзопу по высоте и протяженности, тянется с юга. С севера Ям-Алинь.
Уже несколько дней тянутся гусиные стаи на юг. Далеко гонит осень птиц, клин за клином уходят они от снегов и холодов.
Нет необходимости рассказывать о горах человеку, которому хоть однажды пришлось побывать там. Нет, я не имею в виду цивилизованное посещение мест общеизвестных и общедоступных – Кавказ, Эльбрус с их гостиницами, лагерями, теплыми ваннами и уютными ресторанами. Там ты, как в картинной галерее, - любуешься ими с чашкой кофе в руках. И в любой момент к твоим услугам люди, чья обязанность обеспечить тебе максимум удобств.
Здесь совсем другое дело. Здесь горы дикие. И эта дикость, и то, что знаешь: вокруг нет ни одной живой души на многие десятки километров, вызывает совсем другие чувства. Нет ни малейшего желания спускаться в долину, а хочется смотреть и смотреть на уходящие к горизонту неровные каменные гряды. Вокруг только скалы, и где-то далеко внизу желто-зеленая тайга.
Трое суток, ночуя там, где застанет ночь, бродим мы среди каменного хаоса. Володя постоянно делает наброски в своем блокноте.
Ледяной осенний ветер и начинающиеся дожди заставляют все-таки спуститься вниз, в долину. А затем и на кордон.
Владимир остается на кордоне, а мой путь лежит дальше, по старому «царскому тракту».
Не везде дорога идет по твердому, сухому берегу. Никак не миновать болот и марей. На протяжении многих километров приходилось строителям мостить гать. Заросшие за десятки лет лиственничные бревна хорошо сохранились. Иногда из-под слоя многолетнего мха видны аккуратно уложенные бревна. Удивительно долго сохраняется лиственница в любых условиях. По таким местам идешь, как по хорошей гравийной дороге.
На перевале подъем довольно пологий, и подняться на водораздел труда все же не составляет. Там, внизу, долина реки Керби. Керби означает ведьма. Так прозвали эту бешенную и изменчивую реку коренные жители этих мест.
Свежий след. Свежий след человека в глухой тайге воспринимается по-разному. Но если уверен, что на ближайшие десятки километров нет ни одной живой души, такая находка заставляет если не насторожиться, то хотя бы внутренне приготовиться к встрече.
Четкие отпечатки сапог приличного размера были хорошо видны на тропе и вели к реке как раз в том направлении, куда я шел. День заканчивался, и мне совсем не улыбалось заночевать на склоне сопки, прямо на дороге.
Потревоженный моим появлением, из кустов выпорхнул рябчик. Не снимая надоевший за целый день рюкзак, стреляю. Мимо! Эхо выстрела еще не успело затеряться среди дальних сопок, как в ответ раздался выстрел чужого ружья. Похоже на сигнал. Ну что ж, если встреча неминуема. Лучше встретиться, пока светло. Стреляю в ответ еще раз.
Скоро в зарослях тальника показался человек, он уверенно направлялся в мою сторону.
- Здорово. Это ты стрелял? – спросил незнакомец, внимательно рассматривая мой рюкзак. – Турист, что ли?
Как могу, объясняю, кто я такой. Знакомимся.
- Сергей, - представляется мой новый знакомый, но ответ на мой вопрос, не охотник ли он, меня озадачил.
- Живу я здесь. Рядом мой хутор. Пойдем. У нас заночуешь, - пригласил Сергей.
Шли недолго. Вскоре на темном фоне леса показалось несколько строений. В «корянке», крышей и стенами которой служили широкие полосы лиственничной коры, дымилась печь. Немного в стороне стояла рубленная избушка, а дальше у леса можно было разглядеть крышу еще одного строения.
- Вот Света, гостя привел, - обратился Сергей к молодой женщине, с улыбкой и легким недоумением наблюдающей за нашим приближением.
Мы пили чай и с интересом расспрашивали друг друга. Ни я, ни мои хозяева не скрывали удовольствия от неожиданной встречи. Меня очень заинтересовали эти люди.
В «корянке» становилось прохладно, и мы перешли в дом.
Когда я переступил порог, то немного оторопел. Чистые, светлые занавески на окнах, пол покрыт ковриком, на столе цветная скатерть. Чистота. Далеко обычным зимовьям до этого дома! Но первое, что бросилось в глаза, - это книги. Русская и зарубежная классика, стихи, детективы, справочники и, как оказалось потом, множество журналов, которые хранились в специальных ящиках. Это была настоящая библиотека. Хозяева оказались не лесными отшельниками, намеренно ушедшими от «благ цивилизации», а самыми нормальными цивилизованными людьми. Интересы распространялись не только на ближайшую окружающую их действительность.
Хозяин – таежник опытный. Светлана в прошлом – типичный городской житель. Судьба и непосредственный характер носили Сергея по всему Дальнему Востоку. Света окончила Саратовский университет. Он имеет десяток рабочих профессий, она филолог.
Свела их вместе работа в Верхне-Буреинском заповеднике. Но уволились и поселились здесь, в верховьях реки Керби, притоке Амгуни. Каждый год Сергей заключает договор с госпромхозом на промысел пушнины. Участок большой, приходится ставить дополнительные зимовья, обустраивать путики.
- Это кому что интересно, - поясняет Сергей. – Одни читают Пушкина, другие – этикетки на бутылках.
Правда, восприятие окружающего мира у моих знакомых другое. Вспомни, что ты сделал, скажем, пять дней назад? Трудно. А у них каждый день, как новый. Отсутствие электричества, привычного для нас, заставляет искать выход. Бросилась в глаза стиральная машина, которая работает от… бензопилы. Сергей придумал печь, которая экономит массу дров. Собираются построить небольшую электростанцию, пока, естественно, пользуются только керосиновой лампой и свечами.
Примерно раз в полгода Сергею необходимо выбираться в поселок. Тогда Светлана полностью заменяет мужа. Проверяет капканы, охотится – проводит в тайге одна целые дни. Однажды, выручая собаку, которая схватилась в драке с рысью, сама чуть не пострадала от когтей зверя. Выручило надежное ружье.
Через день я распрощался с хозяевами хутора. Надо сказать, мне не раз приходилось встречаться с таежными поселенцами, которые ведут довольно необычную жизнь. Многим из них удалось органично вписаться в окружающий мир тайги.

Черкасов, А. Царский тракт   / А. Черкасов //Форум- ДВ.  –1995. - № 2 (сентябрь). – С. 14

 Кумирня на "Царской дороге" - объект, чьё назначение до сих пор остаётся не до конца выясненным.