Летчики Умальтинского звена

Шла война. Умальтинский молибден нужен был военной промышленности. И молибден шел беспрерывно. Но остро вставала проблема его вывоза с рудника.  Для этого специально было создано Умальтинское авиазвено особого назначения. Командиром звена был назначен пилот Кудинов. Первыми пилотами звена стали выпускники Балашовской летной школы Василий Алексахин и Борис Багданов. Маршрут таков: на легких ПО-2, в которые грузили по три 60-килограммовых мешка с концентратом молибдена, доставляли до Усть-Умальты (60 км) или в Чекунду (еще 150 км) в зависимости от погоды. Далее на более мощных (грузоподъемность до 800 килограммов) П -5 молибден доставляли в Архару (240 км от Чекунды) и дальше по железной дороге на уральские перерабатывающие заводы.
Добыча молибдена возрастала, увеличивалось и количество воздушных извозчиков, в максимум нагрузок работало более двадцати ПО-2, три мощных ПС – 40, которые связывали Чекунду с Архарой.
Летом полеты начинали задолго до рассвета. На рудник везли срочные  и аварийные грузы: огнеупорный кирпич, чугунные шары для мельниц фабрики, запчасти и механизмы, горючее. Оттуда – металл.
Санитарной нормой налета часов во время войны не существовало, летали по 200 и более часов в месяц.
До 23-х рейсов за световой день успевал делать с рудника до Усть-Умальты Василий Алексахин.
Исполнилось Василию всего 23 года, а он уже считался стариком среди вновь прибывших пилотов Енина, Волчаков, Травникова, Елова, Хоменко и других выпускников летных училищ.
Летом 1943 года в Умальтинское звено прибыла целая группа выпускников летного училища, так сказать, уже третье поколение умальтинцев – Владимир Михайлов, Пётр Логунов, Михаил Шелепаев, Василий Кречетов… Летала на рудник и одна из тех десяти женщин-летчиц, что работали в военные годы в  Дальневосточном управлении – Мария Деркунская. С самого начала образования звена работали в нем авиатехники Шмыков, Медведев, Шкатов, мотористы Ефремов, Васильченко, Донченко. Этого Донченко за его необычайную силищу все называли не иначе как Домкратом: там, где трое самолет разворачивают, он справлялся один.
Асом своего дела считался авиатехник Ефим Козярский. Не существовало такой неполадки в моторе, которую бы он не смог обнаружить и устранить.  О его нелегкой профессии выразительно говорили руки, распухшие от работы без рукавиц на сорокаградусном морозе.
Уходили и на фронт пилоты-умальтинцы. Среди них Иванов Анатолий Васильевич, дослужившийся до генерала, получивший звание Героя Советского Союза. 
Добровольцем ушел туда и не вернулся алексахинский авиатехник Ваня Шмыков.
Отчаянно смело воевал на бомбардировщике дальнего действия Кудинов, Анатолий Енин пройдет всю войну, станет командиром полка. Анатолий Тиняков не вернется с боевого задания 4 мая 1945 года. До конца войны водили свои бомбардировщики Виктор Клинов, Игорь Степанов.
Хорошей школой оказалась работа пилотов в сложных условиях Верхнебуреинского района  с его горами, туманами, плохими посадочными площадками. Но они только закаляли отважных и отсеивали слабых – были и такие.
Пять рапортов об отправке на фронт писал начальству старший авиатехник Афанасий Кальченко. И каждый из них заканчивался для него выговором. «Ваш фронт, товарищ Кальченко, там, на Умальте»,  -  отвечали ему.
Наконец начальство не выдержало. Отпустили их вместе с бесконечно подававшим рапорта Яковом Шихмановым на фронт. Доехали они поездом до Новосибирска, а там на перроне – стрельба, музыка, крики. Ничего не понимая, выскочили из вагона и тут же попали в объятья: «Родные мои, Победа!»
Война с фашистской Германией закончилась. Но на Дальнем Востоке еще висели грозовые военные тучи. Дальневосточное управление гражданского военного флота ждало еще одно нелегкое испытание: участие в войне с милитаристской Японией.

Источник:
Соколов, А. Редчайший на земле /А. Соколов  // Рабочее слово. – 1995. – 18 апреля. – С. 2
Глухов, С. Взлет: Страницы героизма и славы дальневосточных авиаторов  / С. Глухов . – Хабаровское книжное изд.-во, 1983. – С.  91- 99

Алексахин Василий Михайлович

После окончания Балашовской летной школы полагался каждому отпуск.  Василий Алексахин, перед тем как ехать по распределению, справил себе красивый бумажник для документов и фанерный чемодан, положил туда булку хлеба, банку консервов, а также выданные в училище подушку с одеялом. С тем и отбыл на край земли, в неведомый ему Хабаровск.
Весной пилотов Алексахина и Богданова направили в только что организованное Умальтинское авиазвено. Место базирование звена – Усть-Умальта.
Первый раз на рудник Василий Алексахин слетал, не имея на то разрешения, не получив тренировки, ни разу не побывав там и даже не видя площадку. О ней знал только по рассказам товарищей.
В самый канун нового 1941 года командир Умальтинского звена Кудинов улетел к своей семье в Хабаровск, Богданов задержался в Архаре. Днем 31 декабря на базе из пилотов оставался один Алексахин. В тот момент и появились на Усть-Умальтинском аэродроме двое. У одного на длинном кожаном меховом реглане прикручен орден боевого Красного Знамени на красном банте. Представились: один – директор рудника, второй – товарищ из главка, из Москвы. Просят подбросить их на рудник. Алексахин отказывается: не имею права. Да и машина у него на лыжах, а на короткой рудничной площадке можно садиться только на колесах, чтобы пробег был меньше. Директор нажимает на самолюбие.
 - Слушай, летчик, перед руководством московским, ей богу, стыдно…
Вот ситуация: слетает – накажут, и не слетать нельзя… Подошел посоветоваться к Ване Шмыкову, авиатехнику. Тот на руднике бывал не раз.
 - Давай, Вася, слетай. Лучше на лыжах, если у тебя опыта посадки на колесах нет. Но давай потренируемся, я тебе сейчас ограничители на полосе положу – в размере той площадки. Если уложишься – лети.
Взлетел. Сел. Уложился. Пассажиры повеселели.
Летели на высоте 1500 метров. Холод пронимает насквозь, но терпят и директор, и москвич – куда денешься. Умальтинка – хороший ориентир. И все же Алексахин сразу площадки не смог заметить, уж слишком она маленькой оказалась. Снизился. Смотрит, «колдун» - ветроуказатель на столбе, приготовленные к загрузке мешки с молибденом, будка техников.
Опыт он и есть опыт. Теоретически он все знал. Например, то, что перед заходом на посадку необходимо в воздухе хорошо разогреть мотор. Но – выскочило из головы…
Чтобы быстрее зайти на посадку, сваливает самолет на крыло, выключает мотор. И тут же чувствует: не уложился, надо уходить на второй круг. Запускает мотор, собираясь набрать высоту, но… непрогретый предварительно мотор начинает предательски «тыркать».
Обдало жаром всего: неужели врежутся в сопку? Нет, на этот раз пронесло. Опыт учел, мотор прогрел, прицелился на полосу поточнее. Сели.
Груз в обратную дорогу брать не стал, самому бы целым отсюда выбраться… Но не зря подсказывало сердце, что добром этот полет не кончится: при взлете обрывается амортизатор одной из лыж, и она моментально задирается вверх. Резко увеличивается сопротивление воздуха, падает скорость. Еле-еле набрал высоту. Пока летел, перебирал варианты посадки. Сделал так: перед самой землей ткнул машину носом и, едва задранная лыжа коснулась полосы, выровнял самолет, ставя лыжу горизонтально. Выключил мотор, пот со лба вытер.
И тотчас начала грызть совесть. Пытался оправдать себя, мол, пора догонять наших  «старичков», смог же… Но утешения были слабыми.
Когда вернулся Кудинов, Алексахин сразу подошел к нему:
 - Товарищ командир, разрешите доложить: во время вашего отсутствия я без разрешения летал на рудник.
Помолчал Кудинов. Минуты показались Алексахину вечностью. Про себя Василий решил: если что – уйдет из авиации, позора терпеть не будет.
 - Слетал, говоришь… Ну и как страшно?
 - Страшно…
 - Еще полетишь без спросу?
- Нет…
Три дня после этого командир не разговаривал с провинившимся летчиком. Честное слово, думал Алексахин, лучше бы отругал.
Наконец зовет:
- Дай команду Щмыкову, пусть переставит твой самолет на колеса. – Потом расстелил схему Умальтинской площадки. – Рассказывай, как садился.
Дал командир в тот же день тренировку, посадок пять они сделали. После этого Василию Алексахину было доверено летать на рудник.
Трудно было летать в тех местах зимой, трудно и летом. Над высокими горами, укрывающими со всех сторон рудник, постоянно формировались грозовые тучи. Зацепится такая туча за какую-нибудь вершину и стоит, бьет в землю молниями. Тут ее даже на П-5, у которого потолок  пять тысяч метров, не «перепрыгнешь» - приходится обходить.
По утрам в июне-июле в районе рудника земля сильно остывала.. вот и в тот раз, когда еще до рассвета Василий Алексахин подходил к поселку, все было залито сплошным молоком густого тумана. Видны были одни лишь крыши домов. Василий прицелился по двухэтажному зданию управления, выбрал створ, то есть ориентиры и провел мысленную прямую линию через них. Три раза заходил на посадку, хотел даже вернуться, но пересилил страх, собрался и сел. Благополучно.
Погода задержала его на руднике. Напросился посмотреть шахту. Несмотря на летнюю жару, одели его в ватный костюм, резиновые сапоги, прорезиненный плащ и шляпу. Дали в руки тяжелую лампу-карбидку. Уже на подходе шахта дохнула на него таким подземным хладом, что невольно поежился даже в своей эпикировке.
Шахта была сильно обводнена, со всех сторон капало и текло, пронизывала сырость. Но в один из забоев, куда его привели, работавшим там горнякам было жарко. Посмотрел летчик, как забуривают шпуры  - отверстия под взрывчатку. Попросил попробовать. Горняк, сверкнув белозубой улыбкой, передал отбойный молоток, поправил ведущий к нему воздушный шланг: мол, давай, авиация! Тяжёлый и скользкий от воды молоток с сухим треском забился в руках Алексахина.
Вспомнился после посещения шахты Василию случай, как однажды зимой пришлось ему вывозить по санитарному заданию одного геолога. Тот разведывал вокруг рудника новые молибденовые жилы, провалился в ручей и сильно обморозил ноги. И когда его несли к самолету на носилках и когда он летел в Архаринскую больницу, геолог ни на минуту не выпускал из рук тяжелого мешочка с образцами. Когда Алексахин стал спрашивать у геолога о самочувствии, тот радостно тряхнул мешочком: «Что ноги, во – главное. Образцы пород везу. Есть тут кое-что…»
Впоследствии Василий Михайлович Алексахин, кавалер ордена Красной Звезды, командовал авиаторами аэрофотосъемочной экспедиции на Красной речке (недалеко от Хабаровска), стал командиром авиаотряда.
9 августа 1945 года, когда часы отсчитывали первые минуты после официального объявления войны Японии, когда из Токио на борту нескольких гидролодок «Каталина» вылетали все работники советского посольства, а им навстречу летел из Москвы состав японского посольства, командир авиаотряда, кавалер ордена Красной Звезды  Василий Михайлович Алексахин доставал из сейфа пакет, на котором значилось: «Вскрыть в случае объявления войны…»

Источник: Глухов, С. Взлет: Страницы героизма и славы дальневосточных авиаторов  / С. Глухов . – Хабаровское книжное изд.-во, 1983. – С.  91- 99