Академия БАМа. Так за что же ругают Николая Ивановича

«Укрстрой» назвали в Хабаровском крае «Бамовской академией».

Главными академиками» на Ургале-2 являются Николай Иванович Лукьяненко и Анатолий Васильевич Саманков – начальник и парторг ССМП. Лукьяненко родился в 1935 году, Саманков – в 1937. БАМ начали строить, не имея еще за плечами полных четырех десятилетий жизни. но опыт у того и другого – большой. Это объединяет их обоих.
А вот характеры разные. Если Лукьяненко резок и прямолинеен, то Саманков мягок, дипломатичен, ласков и приветлив. А в общем, и эта разность характеров идет на пользу дела. Где не пройдет напролом Лукьяненко, там пройдет дипломатией и хитростью Саманков, где Николай Иванович во взаимоотношениях  с многочисленным начальством наломает дров, там Анатолий Васильевич сделает полный ажур. Бывает так, что начальник «Укрстроя» решительно и резко заявит какому-нибудь провинившемуся бригадиру: «Пиши заявление: по собственному желанию…» - а секретарь парткома начинает доискиваться психологических тонкостей, проведет соответствующую беседу и – смотришь – все уладилось!..
Николай Иванович Лукьяненко – это начальник ССМП «Укрстрой», или, как его еще называют, просто Лука.
Вот к этому Луке частенько наведываются грозные представители из Донецка, Киева и Москвы и начинают его ругать. За бесхозяйственность, за самоуправство, за разные фокусы с проектами.
Лука – человек вспыльчивый. Спокойно он говорить не умеет, даже с соответственными товарищами, и потому постоянно нарывается на неприятности.
И вот уже ползут по Ургалу-2 слухи о том, что Николая Ивановича собираются снимать – за ту же бесхозяйственность, за самоуправство, за фокусы с проектами. Потом слухи постепенно иссякают, все становится на место. Однако ненадолго. Приходит циркуляр, грозное письмо с самыми категорическими выражениями, Лука летит в Хабаровск или еще дальше, оттуда приезжает злой, но довольный.
Так за что же ругают Николая Ивановича?
Например, за временный поселок.
Временный поселок, как мы все привыкли считать, должен простоять недолго пять-десять лет (это по масштабам БАМа), а потом пойдет на снос.
Так считают почти все. Но так не считает Лукьяненко.
За это его и ругают. Когда укрстроевцы ехали из Донецка на Дальний Восток, Николай Иванович сидел вместе в архитектором Сашей Лысогором и рассуждал приблизительно так:
 - Ну построим мы на голом месте поселок: бараки, магазины, детсад, школу, клуб, временную котельную, временную теплотрассу. Потом все это снесут и по ненадобности, и из-за ветхости. А мне жаль. Жаль труда и денег.
Лысогор молча сидел и смотрел на почему-то разозлившегося Луку.
- А ведь город будет большой. Строить его придется долго. И всегда будет потребность в магазинах, общежитиях, школах, детсадах и яслях… Так что нужно все это построить добюротно и красиво, чтобы служило людям десятки лет. А для этого требуется…
 - Больше денег? Так?
 - Нет. Нужно по-хозяйски использовать имеющиеся. Чтобы поселок только назывался временным, а был постоянным. Вот так надо построить – добротно и надолго. И красиво… И к черту бараки! От них у людей только настроение портится.
И вот уже в поезде Лысогор под руководством Николая Ивановича засел за проект вроде бы временного, а по сути капитального поселка строителей. Ни Лукьяненко, ни Лысогор не рассчитывали на тысячелетия или даже столетия. Пусть их творения простоят несколько десятков лет – и то будет хорошо.
Но вот это-то в общем скромное желание и вызвало сначала недоумение, а потом и ярость некоторых людей. Возмутились руководители отдельных СМП в Сибири: «Как это так?! Сказано строить временный бараки – значит, строй!». Возмутились товарищи из министерства: «За наши деньги – да строить еще и для кого-то? Ах, он заботится о нуждах Верхнебуреинского района? Так у них есть свой бюджет! Пусть за свои деньги и строят. А мы пустим этот поселок под бульдозер, как только он отслужит свой срок».
Вот так амбиция одних и нежелание смотреть шире других обрушились на Николая Ивановича Лукьяненко. Начали ездить ревизор за ревизором, комиссия за комиссией. И все искали следов злоупотреблений, денежных перерасходов. Любой недостаток автоматически приплюсовывался к временному поселку.
У Лукьяненко есть любимое выражение: «Нужно строить так, чтобы те, кто придет после нас, сказали спасибо!»
Вот, к примеру, идет строительство промбазы. По проекту она должна обслуживать укрстроевцев в их работах по сооружению города Ургала. И – все. Не более. А Лукьяненко сделал некоторые отступления от проекта, ибо промбаза нужна будет и тем предприятиям, которые вырастут в будущем городе. Поэтому ее строительство ведется добротно, с размахом, с перспективой на ее дальнейшее расширение и модернизацию.
И снова упреки:
 - Ну, чего ты лезешь туда, куда тебя не просят? Твое дело – отсюдова и досюдова. А дальше – не моги!
- По принципу: «Моя  хата с краю?» - уточняет Лукьяненко.
 - Если угодно, то да!
- А меня этот принцип не устраивает.
И начинается снова то же самое, и снова едут комиссии, и снова пишутся строгие письма о нарушениях и самоуправстве. К мнимым нарушения плюсуются истинные: то начальник поезда ввел несколько должностей, не предусмотренных штатным расписанием, то где-то заплатил рабочим больше, чем вроде то должно полагаться по расценкам, то из передовой бригады выгнал парня за пару прогулов, то держал  (противозаконно!) на какой-то другой ставке этого самого Лысогора…   Плюс к этому – Лукьяненко груб, несдержан, в самом начале строительства он вообще подпускал к себе журналистов, все старался взвалить на себя, а это – недооценка коллектива и так далее, и тому подобное.
Да, Лукьяненко далек от идеала. Но он мыслит в масштабах государства, а не отдельного министерства или треста. Он честен. Ни одна ревизия, ни одна комиссия не смогла уличить его в том, что он для себя взял хоть одну лишнюю копейку. Он энергичен, поэтому работает за троих и четверых.
Саманков – комиссар. Для того чтобы быть комиссаром такого большого подразделения строителей нового города в тайге, нужен особый талант. Нужны не только большие знания инженера (ими Саманков обладает в полной мере: начал с простого каменщика, стал главным инженером треста, закончил техникум, институт). Нужен талант педагога, партийного руководителя. Нужно уметь подойти к человеку, разобраться во всей сложности его психологии – и направить энергию, о которой, может быть, он и не подозревает, в русло общего дела.
В спокойной обстановке Саманков мягок и дипломатичен.  А бывают моменты, когда требуются решительные действия и резкие слова. И тогда Саманков преображается. Но если к резкости Лукьяненко все, в общем-то, привыкли, то резкость Саманкова – это что-то исключительное.
Любовь к людям для Саманкова никогда не отменяет отдельной требовательности к ним. Однажды в «Молнии» возле столовой была помещена фотография, подпись под которой гласила, что в бригаде Ивана Соболя не всегда борются за высокое качество. Потрясенный бригадир встретил Саманкова и стал жаловаться на комсомольцев-прожектористов: несправедливо, дескать, упрекают бригаду. Саманков, который сто раз бывал в этой бригаде на строительстве больничного комплекса, прекрасно знал, что в других бригадах недоделок бывает и побольше. Он мог бы и поддержать Соболя. Но не стал. И сказал:
 - Слушай, Иван, я же могу с тобой пойти на комплекс и все недоделки тебе показать!
Соболь закипел не на шутку:
 - Пошли! Сейчас же! И я докажу…
- Никуда я с тобой сейчас не пойду. Зачем тебе лишний позор еще и от меня – хватит прожектористов. Вот лучше завтра приду к твоим ребятам да покажу сам с мастерком, как класть надо.
 - Не нужно, - тут же отступил Соболь. – Но все равно у других больше недоделок. Пусть их  критикуют.
 - Ты что мне о других говоришь? Ты – Иван Соболь, гордость «Укрстроя». Ты сделал из своих девчат и хлопцев прекрасных каменщиков! Тебе нужно какое-то снисхождение?.. Ну как?. Будем оказывать снисхождение и снимать этот листок или пускай висит?
- Чорт з ним, хай висить, холера його мамi! Только больше мы там не будем.!
И действительно, больше бригада Ивана Соболя на критику не нарывалась!
Он никогда не теряется, этот  неугомонный Саманков. И всегда находит умное, веселое, точное слово. Даже в критических ситуациях!
Шло отчётно-выборное собрание комсомольцев «Укрстроя». Было это в тревожное время – горела тайга.  И вот в разгар собрания во Дворце культуры «Украина» гаснет свет. Ораторы выступают сбиваясь – многие из них  пришли с заранее написанными речами, теперь приходится вспоминать, что же он писал. Но собрание идет. Через некоторое время кто-то входит в зал – и вот уже поползла новость: в одном из общежитий – пожар. Поднимается один человек, за ним другой, третий, десятый, спешат на улицу. Вдруг – голос Саманкова: «Всем сидеть на местах! Кому надо, тот справится! Собрание продолжается!»
И действительно, где-то загорелась проводка, ее быстро отключили и погасили. Иначе и быть не могло – на  «Укрстрое» всегда и везде расставлены нужные люди, поэтому Саманков был абсолютно уверен, что ничего страшного случиться не должно. Потому-то он и приказал всем быть на местах.
Принесли свечи. При слабом огоньке выступает Саманков. Выступает, как всегда, остроумно и весело, словно никаких страхов  и тревог перед этим не было. Комсомольцам становится как-то неудобно за себя: забюрократились, по бумажкам читаем, свет погас – перепугались, - а Саманков с трибуны еще и подсмеивается над ними. Подсмеивается, да не слишком. Перешел к задачам комсомолии «Укрстроя», перечислил по память все нужные цифры, выдвинул еще с десяток задач, не предусмотренных в проекте решения. В зале даже вздохнули: трудновато будет. А Самсанков, у слышав вздох, перешел на украинский язык и спрашивает:
 - То що – подужаемо?
- Подужаемо! – гаркнул зал в несколько сот глоток. – Наконец я узнал тебя, комсомол! – засмеялся Саманков и под аплодисменты ушел с трибуны.
И, казалось, ничего особенного не сказал, а всех ребят и девчат заставил подумать над многими серьезными вещами.
 

Источник:
Академия БАМа. Так за что же ругают Николая Ивановича // Горлач, Л. Тельнюк, С. Дальневосточное кольцо: Документальная повесть-размышление о восточном участке БАМа. – Киев: Молодь, 1978. – С.93-110